В. Г. Гузев. Избранное

215 Парадигма глагольных финитных форм как морфологическая категория... большинстве других тюркских языков, являются личными, поскольку всегда представляют субъект одним из трех лиц единственного или множественного числа. Финитная форма в своем грамматическом значении, по-видимому, содержит прежде всего указание на наличие субъекта и предиката, а конкретное выражение этих компонентов суждения может осущест- вляться как дополнительным грамматическим значением (лицо и чис- ло субъекта в личных финитных формах), так и неморфологическим путем — посредством лексики. При этом лексическое представление субъекта и предиката приводит уже к выражению элементов каких-либо конкретных ситуаций, к передаче смысла. В отличие от финитных форм именной категории сказуемости, вы- ражающих предикат, содержанием которого является то, что «языковое мышление» (И. А. Бодуэн де Куртенэ) воспринимает как предмет, гла- гольные финитные формы выражают в качестве предиката то, что вос- принимается как действие. Естественно, что глагольные финитные формы передают в качестве смысла чаще всего, хотя и не всегда, взаимоотношения предмета, вы- ступающего в качестве логического субъекта, и действия, составляюще- го содержание того, что сообщается о субъекте. Поскольку передача взаимоотношений действия и связанных с ним предметов является функцией другой, весьма развитой в тюркских язы- ках глагольной морфологической категории — залога, следует указать на взаимодействие категорий сказуемости и залога в механизме языка. Финитная форма глаголов в формах основного (пример 1),взаим- ного (пример 2) и возвратного (пример 3) залогов называет в качестве субъекта предмет — производитель действия (для нас здесь не важно, какие взаимоотношения предмета и действия выражают сами залого- вые формы) форма понудительного залога указывает на то, что в ка- честве субъекта выступает предмет, побуждающий другой предмет к совершению выражаемого глаголом действия (пример 4); форма страдательного залога выступает как средство сигнализации о том, что называемый в качестве субъекта предмет есть объект непосред- ственного, прямого воздействия со стороны действия (пример 5): 1) Jedi jyl jagmur jagar, otlar bitä, Bollyk ola, bata cihān ni‘mätä (ЮЗ, 49) ‘Семь лет будут идти дожди, расти травы, настанет изобилие, мир будет блаженствовать’; 2) Bän säni sävdügümi söjläšür xās ū ‘ām (ЮЭ, 141а) ‘О том, что я тебя люблю, говорят (все) знать и чернь’;