В. Г. Гузев. Избранное

527 Категория изъявительного наклонения (индикатив)... ями прошлого и будущего периодов, просто как «прошедшие» и «буду- щие» времена, именуя их нередко «сложными временными формами» [16. C. 221–243]. Однако такая трактовка форм соответствующих под- систем категории времени, как представляется, игнорирует подлинное функциональное (коммуникативное) предназначение подобных мор- фологических средств. Необходимо отдавать себе отчет в том, что ка- кая-либо форма вторичной ориентации сигнализирует о том или ином соотношении действия с прошлым периодом ориентации, но сам этот ориентир соотнесен с настоящим периодом как предшествующий ему. То же самое справедливо и в отношении будущего периода ориентации: значение временной формы сигнализирует, скажем, о совпадении дей- ствия с этим периодом, но сам этот период позволяет воспринимать это действие как будущее. Точкой или периодом ориентации, с которыми хронологически со- относятся образы действий, не может быть «момент речи», поскольку: (1) он представляет собой внеязы- ковое событие, происходящее в ре- альной действительности, что не согласуется со способностью комму- никантов прибегать к переносному употреблению временных форм; (2) он не может входить в содержание языковых значений, являющихся абстрактными образами; (3) он может лишь учитываться говорящим при выработке стратегии высказывания, в том числе при выборе той или иной временной формы, но не может быть центром системы иде- альных единиц, которыми являются языковые значения, в силу своей объективности и «экстралингвистичности». Сомнения в правомерности положения о соотнесенности действия с моментом речи высказывались неоднократно. Как пишет, например, Н. А. Сыромятников, «момент речи мог бы быть единственным крите- рием лишь для языков с тремя временами — настоящим, прошедшим и будущим. А для тех языков, в которых времен больше... таким кри- терием является временное отношение между теми действиями, о ко- торых идет речь» [23. C. 17]. Н. А. Сыромятников цитирует позицию Н. С. Поспелова, по мнению которого «ориентировка» принципов ис- толкования языковой категории времени на момент речи порочна с точ- ки зрения общей теории языка [23. C. 17], с чем автор настоящей работы не может не соглашаться. Количество обычно анализируемых грамматистами временных форм, конституирующих категорию времени турецкого языка, на- ходится в переделах 15 единиц [см.: 16. C. 221–243; 6. P. 336–343; 1. S. 236–285; 5. S. 583–646; 24. С. 183–236]. Реализуемый в насто- ящей работе подход убеждает в том, что турецкая категория времени