Проблемы китайского и общего языкознания. К 90-летию С. Е. Яхонтова

 400  Г. С. Старостин   отдельных слогов, не превращая два слога в один (что автоматически требовало создания или заимствования отдельного знака), и моди­ фикация должна была носить существенный характер, чтобы получить особое отражение на письме — потому что стандартная практика за- писывать фонетически близкие слоги одним и тем же иероглифом вряд ли повлекла бы за собой, скажем, создание отдельного графического варианта для «оглушенного» или «озвонченного» в потоке речи слова (т. е. если бы, допустим, у служебного слова *ba в позиции после ко- нечного глухого согласного был фонетический вариант *pa , для него не был бы придуман или заимствован отдельный знак просто потому, что оппозиция по глухости / звонкости в ДК не была релевантной при от- боре фонетического компонента иероглифа). Тем не менее, в тех случаях, когда анлаутный или ауслаутный сег- мент слова при слиянии с предыдущим или последующим сегментом переходил бы, условно говоря, из одного «фонетического класса» в дру- гой (т. е. образующиеся при этом варианты, как *nan и  *ŋan , не могли бы записываться одним и тем же фонетиком), хотя бы в отдельных слу- чаях такого рода сандхи могли бы ожидаться, особенно применитель- но к высокоупотребительным служебным словам, где отдельные фоне- тические варианты вполне могли психологически восприниматься как разные слова ввиду своей частотности. Ниже мы предлагаем обратить внимание на один такой случай, который, насколько можно судить по тем комментариям, словарям, грамматическим справочникам и специ- ализированным научным источникам, с которыми нам удалось на этот счет проконсультироваться, под такого рода «фонетическим углом» до сих пор не рассматривался. Речь идет о хорошо известной из двух стихотворений «Шицзина» по- этической формуле, представляющей собой условное обращение героя (героини) стихотворения к небесным светилам, которым он (она) жалу- ется на свою судьбу (последняя строфа стихотворения «Кипарисовый челн», Песни Бэй, 1; и зачин каждой из четырех строф стихотворения «Солнце и луна», Песни Бэй, 4): 日居月諸 rì jū yuè zhū О солнце, о луна! Если со словами ʽсолнцеʼ и ʽлунаʼ в этом обращении все ясно, то обрамляющие их слова 居 jū и 諸 zhū , наоборот, представляют собой довольно существенную проблему. В самых ранних из дошедших до нас комментариев («Мао чжуань» Мао Хэна и «Мао чжуань цзянь» Чжэн Сюаня), относящихся еще к эпохе Хань, детальные пояснения